Современная наука сделала абсолютно ясным, что вампирские паники в Восточной Европе (приблизительно 1672-1772 годы) не произрастали из западноевропейской истерии сатанизма, а основывались на местном фольклоре и легендах. Другое дело, как воспринимались восточные инциденты на Западе. Историк Мичел Серто отметил, что истерии сатанизма отличаются от более ранних колдовских истерий, и что это типично современное явление.

Тревожность, поселившуюся в обществе после инцидентов при Дворе Людовика XIV (и более ранних случаев XVII столетия), едва ли можно объяснять без учета все возраставшего влияния прессы, особенно в форме брошюр, но даже и ранних еженедельников и ежемесячных журналов и газет. Печать на протяжение десятилетий придавала актуальность историям, которые, в противном случае, были бы забыты через несколько лет. Эта тревога распространялась в климате, созданном бесчисленными публикациями отчетов о первом протосатанинском культе, использовавшемся мадам Ла Вуазен при Дворе Людовика XIV, и наиболее цитируемой книгой по вампирам в Западной Европе XVIII столетия.

"Magia Posthuma" Чарльза Фердинанда де Шертца, изданная в 1706 году, рассматривала множество вампирских историй из Богемии и Моравии и, стараясь отсечь преувеличения, подавала их в целом как правдоподобные. Будучи адвокатом, Шертц рекомендовал воздерживаться от осквернения тел без предварительного законного освидетельствования, руководствоваться советами опытных докторов и богословов. Сжигание тел подозреваемых в вампиризме не должно быть предоставлено невежественным крестьянам, этот акт должны совершать законные власти во исполнение надлежащего решения суда.

Все это Шертц полагал серьезным и для стран подобных Италии, Германии или Франции. И в XIX столетии он все еще цитировался как весьма авторитетный источник, - что могло происходить только в рамках сатанинской истерии, произведенной расследованием дела Ла Вуазен и последовавшими событиями. Очевидно, что доверие к сообщениям Шерца было широко распространено среди ученых, это ясно даже из опровержений скептиков.

Возможно, наиболее известные возражения Шертцу были включены в сорок шестой том огромного "Универсального словаря", изданного между 1732-1754 годами в Лейпциге Иоаном Генрихом Зедлером. Зедлер рассказывает об инцидентах, упомянутых Шертцем и другими известными историками, - включая Петера Плогойовитца, - и заключает, что вампирские паники возникали из-за эпидемий психических болезней и - простых фантазий крестьян. Качество земли в некоторых областях Восточной Европы объясняет, почему некоторые захороненные тела были найдены очевидно "неповрежденными" по истечении нескольких месяцев или лет после захоронения. Во всяком случае, ничего таинственного в вампирах не было, и все приведенные истории скорее могли представлять интерес для психиатров. "Если мы можем найти инциденту естественное объяснение - заключает Зедлер, - мы должны удовольствоваться этим объяснением, не обращаясь к миру духов или оккультных сущностей".

Анти-шертцевски настроенные скептики также были и Римско-католической Церкви. В Италии монсиньер Джузеппе Даванцати (1665-1755 гг.), архиепископ Трани, написал в 1743 году работу "Dissertazione sopra i vampiri" ("Размышления о вампирах"). Он полностью отрицал существование вампиров и, в частности, возражал кардиналу Штаттембаху, епископу Ольмутскому, который в споре с итальянским архиепископом использовал аргументы Шертца. Опровержение Даванцати, распространенное широко в форме рукописи, очевидно, не издавалось до 1774 года.

Самое важное, что в 1743 году работа Даванцати был одобрена в получившем широкое распространение письме папы Римского Бенедикта XIV, который к этому времени рассматривался католической церковью как авторитет в вопросах чудес и даров, как божественных, так и дьявольских. Позже возвратившись к вопросу о вампирах Бенедикт XIV заклеймил суеверие восточно-европейских епископов, которые верили в реальность этого явления. Он даже предлагал, в письме Польскому архиепископу Леопольду, что "возможно некоторые священники поддерживают веру в вампиров, чтобы получить от легковерных крестьян оплату за изгнание нечистой силы и мессу".

Обычно считается, что в XVIII столетии вера в существование вампиров была поддержана известной диссертацией ученого-бенедиктинца Дома Августина Кальме (1672-1757 гг.). Большинство критиков Кальме - включая некоторых его современников, вероятно, не читали тщательно его книгу и доверяли ироническим замечаниям Вольтера. При этом, стоит отметить, что Вольтер был гостем Кальме в его аббатстве Сенонез и был поражен в некотором отношении, потрясающей эрудицией бенидиктинца в исторических и теологических вопросах. Правдой является то, что Кальме в своей книге 1746 года привел, очевидно, некритически сообщения о вампирских инцидентах на всей территории Восточной Европы, что стало источником всей современной вампирологии.

С другой стороны, современная академическая наука имеет тенденцию расценивать Кальме, основываясь на его письмах коллегам и друзьям, католическим ученым и священникам, как много большего скептика, чем это считалось раньше. Множество пассажей из его книги 1746 года производили неоднозначное впечатление, но они были исправлены во втором издании, 1751 года. Здесь Кальме заключает, что некоторые трупы могут "сохраняться" (возможно, потому что они были захоронены, когда человек имел лишь признаки смерти, но не был мертв), но он не верит в вампиризм в обычном смысле этого термина.

Как мы увидим, в XIX столетии Кальме будет обвинен католическими демонологами в том, что втайне он был скептическим философом Просвещения. Итальянский ученый Надия Минерва - изучая сатанинские истерики 18-ого столетия - заключил, что Кальме не был ни скрытым скептиком (если он не верил в вампиров, он твердо верил в множество других дьявольских проявлений), ни легковерным сторонником этой гипотезы, каким его изображал Вольтер. Он выбрал "средний путь" который он назвал "voie raisonnable" ("разумным путем"), заявляя, что некоторые явления были, возможно, истинны, но большинство их не имеет отношения к истине. Его специфический литературный стиль подразумевает вначале пересказ всех вампирских историй, как будто они фактически истинны, а затем критику их в более поздних главах книги, что придает, однако, двусмысленность целому произведению.

Социологически, таким образом, Кальме - безотносительно его окончательного личного мнения - сыграл роль сторонника вампирской теории и, во многом, помог демонологам, особенно в следующем столетии, доказывать, что вампиры действительно существовали. В XVIII же столетии вампирская паника была приостановлена австрийской императрицей Марией-Терезией, после расследования этой паники придворным врачом Ее величества, Херардом Ван Свитеном (1700-1772) в 1753 году. Исследование - в котором вера в вампиризм расценивалась как простое суеверие - было написано по-французски и по-немецки в 1755 году, и издано в своей заключительной версии в Аугсбурге в 1768 году. Ван Свитен был просвещенным скептиком, но его работа была хорошо принята Ватиканом и в конечном итоге переведена на итальянский в 1787 году под названием оппонирующем "Magia Posthuma" Шертца.

Это одобренное Ватиканом издание скептического доклада Ван Свитена отмечает конец предклассической вампирологии, начавшейся с книги Шертца в 1706 году. Параллельно развивавшаяся сатанинская истерика, потеряла импульс между 1750-1790 годами. Как мы упомянули ранее, впоследствии она получила новую жизнь благодаря католическим авторам, которые подозревали, что сатанинский заговор был движущей силой Французской Революции.