Сергей Бережной
"И тогда узнают, что Я - Господь..."
(Об экранизации "Дракулы" в версии Фрэнсиса Форда Копполы (1992))


Во времена, когда возникли легенды о вампирах, противостояние человека и Дьявола было обыденной неизбежностью. В войне с Князем Тьмы участвовал каждый. Это была война Добра, воплощением которого были человек и Господь, со Злом, которое воплощал Дьявол и его клевреты. Это была война Абсолютов.
Двадцатый век внес в эту войну существенные поправки. Человек, как оказалось, мог творить злодеяния, по масшабам далеко превосходящие возможности Дьявола, и при этом оставаться человеком - творением Господа.
Абрахам Стокер, написавший классический роман "Дракула", вряд ли смог бы вообразить такое. Для Стокера трансильванский вампир был исчадием Зла, окончательным и бесспорным воплощением Тьмы. Более поздние авторы привнесли в эту тему понимание относительности этических характеристик. Дракула оказался менее серьезным воплощением Зла, нежели атомная бомба.
После этого Дракула уже не мог оставаться прежним.
Фрэнсис Форд Коппола назвал свой фильма "Дракула по Брэму Стокеру". И верно - генеральный сюжет фильма достаточно мало отличается от романа. Но разница в этических трактовках Стокера и Копполы настолько велика, что фильм выглядит почти еретическим искажением первоисточника. Этически Дракула (его превосходно сыграл Гэри Олдман) практически приравнен в фильме к остальным персонажам, его образ приобрел человеческую составляющую, чего у Стокера нет совершенно. И напротив, антипод Дракулы, истребитель вампиров профессор ван Хелзинг (как обычно сэр Энтони Хопкинс выше всяческих похвал) приобрел на экране отчетливые черты демона-убийцы. Воюя с Тьмой, неизбежно принимаешь ее облик...
Я не взялся бы решать, кто из них в фильме ведет себя более по-человечески. Полюса сместились. Единственная точка отсчета, которую оставил мне режиссер, - мои собственные этические установки. Сам Коппола отказался судить кого бы то ни было.
Но и я, наученный (в том числе) его гениальным "Крестным отцом", готов ныне судить только себя самого. Однако даже в этом случае я оставлю право приговора за тем, кто рискнет повторить: "И тогда узнают, что Я - Господь"...
То есть - за ван Хелзингом.

Материал написан в октябре 1998 года